ПЕРВЫЙ РОССИЙСКИЙ МУЗЫКАНТ, КОТОРЫЙ ОБРЕЛ ПОПУЛЯРНОСТЬ БЛАГОДАРЯ ИНТЕРНЕТУ, УЧАСТНИК "ЕВРОВИДЕНИЯ-2010" ВЫСТУПИЛ В УЛАН-УДЭ

«Если мне нравится песня, то я ее просто беру, выучиваю и исполняю», - говорит Петр Налич

Петр Налич стал звездой в 2007-м, когда его клип на его же музыку, снятый на мобильный телефон, за месяц посмотрели 70 тысяч чело­век. Композиция «Guitar» была при­знана лучшей песней Рунета 2007 года по версии российских СМИ. Дальше – больше. В 2010-м Музы­кальный коллектив Петра Нали­ча (сокращенно МКПН) представ­лял нашу страну на Евровидении. Ребята заняли тогда лишь 11 место, но довольно громко отметились на всю Европу.

Свой стиль они называют "веселые ба­бури". Это музыка для молодой интелли­генции, в которой есть, пожалуй, все: ум и талант, яркость и интеллект, а главное, На­лич, архитектор по образованию, удиви­тельным образом отличается от попсовых пустышек. В его стиле, ярком и одновре­менно лиричном, мирно соседствуют бал­канские мотивы, романсы, баллады и клас­сика.

Мы очень рады, что нас пригласили на этот замечательный фестиваль «Голос кочевников». Потому что ощущение кочевания, движения постоянного куда-то – это то, чего нам веем сегодня часто не хватает в жизни. Я и сам стараюсь постоянно куда-то двигаться, стараюсь видеть что-то новое, стараюсь не стоять на месте», – говорит Петр Налич

Перед своим концертом Петр Налич рассказал «Центральной газете», почему принял приглашение на фестиваль «Го­лос кочевников», и что такое «веселые бабури».

- Петр, мы рады приветствовать вас в Улан-Удэ. Вы прилетели утром, что успе­ли увидеть?

- Я, конечно же, очень хотел посмотреть Байкал, это очень важный природный объ­ект на теле Земли, который очень хочется посмотреть, посидеть рядом, полюбовать­ся, может быть, даже искупаться, если хва­тит воли. К сожалению, сегодня не успели, но в следующий раз - обязательно. Успел увидеть в вашем городе потрясающую де­ревянную архитектуру конца 19 - начала 20 века, которая кое-где находится в хоро­шем состоянии. Говорю, как архитектор: это очень ценно, потому что во многих си­бирских городах деревянная архитекту­ра сохранилась, но не везде, к сожалению, за ней ухаживают, и не везде ее ценят. А здесь видно, что ее ценят, дома отрестав­рированы, и это просто радость и счастье для меня.

- Вы приехали на этнофестиваль. Го­ворит ли это о том, что вы имеете пря­мое отношение к этномузыке?

- Не могу сказать, что все, что я делаю – это этномузыка, потому что этномузыка – это отдельное больше направление в ми­ровой музыке, определяющееся какими- то факторами, и обычно ею занимают­ся люди, которые ищут именно аутентич­ное звучание аутентичных инструментов, каких-то голосовых моментов. В случае на­шего коллектива это, скорее, производное от этномузыки, это вариации на тему, это материал, которым мы вдохновлялись, но это ни в коем случае не чисто этническая музыка.

- Тогда расскажите о своем стиле «ве­селые бабури», и о том, почему вы назы­ваете свой английский карикатурным?

- На самом деле, не везде он карикатур­ный, а где-то он с какими-то звуковыми, ритмическими сочетаниями. Мы считаем, это хорошо - чтобы английский был таким схематичным, потому что никогда не было задачи сделать песню на английском язы­ке, или на французском. Просто естествен­ным образом какие-то фразы ложились на эту музыку именно на околоанглийском языке. Где-то этот английский язык прихо­дилось искажать, морфировать, добавлять в него какие-то слоги, звуки, которых там нет, просто потому что ритмически, музы­кально и фонетически казалось, что так лучше. Все очень просто.

- Это и есть бабури?

- Нет, бабури – это все, что вращает­ся вокруг своего глаза (смеется). Я и мои друзья всегда совершенно разную музы­ку слушали, и она всегда нравилась, хо­телось играть ее, петь. При этом не хоте­лось зацикливаться в каком-то одном жан­ре и оставаться в нем, хотелось прыгать из жанра в жанр. Потому что иногда хочется спеть рок-н-ролл, иногда протяжную каза­чью песню, иногда что-то вообще стран­ное и непонятное. Это long question, как го­ворится. Могу сказать только – послушай­те эту песню, и вы все поймете.

- В рекламном ролике фестиваля была видеозапись вашего исполнения «Нiч яка мiсячна». Это достаточно ред­кое исполнение. И это любимая песня многих людей… Каким образом вы фор­мируете свой репертуар, как отбираете песни?

- Судя по тому, как вы произнесли это название, вы так же, как и я, не говорите по-украински. Просто так сложилось, что у меня есть четверть украинской крови, как, впрочем, и у многих русских. Не могу ска­зать, что я какую-то отдельную тягу к укра­инским песням испытываю, просто с дет­ства их много знаю, очень люблю, пытался их петь, изображая украинский язык, про­изношение пытаюсь корректировать. В об­щем, это ровно точно также, как и другие народные песни: хочется петь какие-ни­будь португальские, Кабо-Верде знамени­тые песни… Короче говоря, если мне про­сто нравится песня, я ее выучиваю и пою.

- А сегодня «Нiч яка мiсячна» прозву­чит для зала?

- Ой, я не знаю. Если попросит зал, про­звучит.

- Почему вы согласились приехать? Что вас привлекло в нашем фестивале «Голос кочевников»?

- Я и мои друзья с детства занимались музыкой, слушали разную музыку с дет­ства. Было очень много этнической: и вос­точной, и западной, и африканской, и ла­тиноамериканской, - всегда все было очень интересно, и поэтому это стало очень важ­ным фундаментом для многих наших ком­позиций. Именно поэтому мы очень рады, что нас пригласили на этот замечательный фестиваль «Голос кочевников». Потому что ощущение кочевания, движения постоян­ного куда-то – это то, чего часто не хвата­ет, когда ты сидишь на одном месте. Имен­но ощущения, что ты не просто физически передвигаешься, а то, что ты в принципе куда-то двигаешься, что все меняется, ме­няется восприятие, ты начинаешь видеть в каких-то ландшафтах новые вещи. Для меня кочевье - это именно это. Я постоян­но сам по себе стараюсь куда-то двигаться, стараюсь видеть что-то новое, стараюсь не стоять на месте.

- Почему после Евровидения вы мало появляетесь на телевидении?

- Не знаю. Все было так: была идея по­ехать на Евровидение – поехали, выступи­ли. Когда приглашают на какие-то переда­чи на телевидении, которые нам нравят­ся, мы туда идем. Когда приглашают в шоу, посвященное заготовке кабачков или по­литике, мы туда не идем. И вот как-то так складывается…

- Планируете ли участвовать в каких- нибудь других музыкальных конкурсах?

- И этого не знаю. Нет такой задачи – постоянно участвовать в конкурсах. Ког­да возникает идея, мы думаем, как ее во­плотить. Иногда хочется посидеть дома, вообще ничего не делать, иногда хочется посидеть, позаписывать альбом, иногда - съездить сыграть концерт, и вот такое со­стояние подвешенное, а не целеустремлен­ное, в нашем случае гораздо более продук­тивное.

- Как вы настраиваетесь перед кон­цертом? Вы как-то говорили, что очень многое зависит от настроения. Не поме­шала ли пресс-конференция, например?

- Нет, что вы! Как раз наоборот: погово­рить обо всем, подпитаться настроением, пообщаться с людьми – это очень здорово для меня. А замыкаться в себе - это как раз не мой случай.

- Возможно ли, что вы запишете дуэт с одним или несколькими участниками «Голоса кочевников»?

- Я бы с огромным удовольствием запи­сал, потому что этническая музыка разная, в первую очередь, нам интересно горло­вое пение, которое я давно знаю и наблю­даю. Мы даже как-то пытались подражать, но это довольно тяжело неподготовленно­му человеку, потому голос сразу кончается и все. Также, конечно, культура с Ямайки, Боб Марли, это тоже близко. Не поверите, но для моего поколения эта музыка прак­тически, как Шаинский, которого мы зна­ем с детства, и музыка совершенно родная, и это не является какой-то далекой чуж­дой культурой только из-за того, что ей 40- 50 лет. Музыка Боба Марли такая же моя, как и украинские песни, как и любая дру­гая, поэтому она родная для меня и близка мне. И я надеюсь, что если сложится, мы все вместе выйдем на сцену и вместе что- нибудь споем.

Интервью вела Александра СТЕПАНОВА.