Рождественскому фестивалю пора уже что-то менять...

24.01.2012

 

Одна из задач Байкальского Рождественского фестиваля, который в этом году бурятская филармония провела уже в 3-й раз, охватить как можно больше видов классического музицирования. В этот раз были представлены и балетный спектакль, которым открылся фестиваль, и инструментальное исполнительство, и, конечно, вокальная музыка, которую можно назвать темой этого года – половина фестивальной программы, были отданы вокалистам. К сожалению, концерт солистки якутского театра оперы и балета Анастасии Мухиной не состоялся из-за болезни артистки. Таким образом, линия, которая началась 28 декабря концертом лауреатов Байкальского конкурса вокалистов Светланы Москаленко, Мунхзула Намхая и Бадмы Гомбожапова, увы, так и не закольцевалась выступлением дипломантки этого же конкурса Мухиной. Это досадно еще и потому, что вместе с Анастасией петь должен был и Мэрген Санданов, солист нашей оперы и лауреат конкурса Романсиада-2011. Однако, основная идея фестиваля – показать публике певцов, так или иначе связанных с Бурятией, все же воплотилась.

Первыми, как уже было сказано, предстали перед зрителями обладатели I, II, III премий вокального конкурса, который прошел в Улан-Удэ в самом конце мая ушедшего года. Звездой этого концерта по праву была Светлана Москаленко - студентка 5 курса Петербургской консерватории, ученица Тамары Новиченко, солистка Михайловского театра, сегодня столь же престижного, творчески амбициозного и успешного, как Большой и Мариинский. Если в недалеком будущем Москаленко вдруг не покорит мировую оперную сцену, виной тому будут какие-то чрезвычайные обстоятельства. Потому, что объективно и субъективно у Светланы есть все, для того чтобы снискать масштабный успех: талант, школа и авторитет её педагога, внешние данные, артистизм, чувство сцены, обаяние, при этом совершенно явное наличие головы, и, как следствие, трудолюбие и скромность. И, пожалуй, в силу последнего качества, единственное, чего Москаленко не хватает, так это осознания своей артистической и женской исключительности, власти над залом, иными словами – примадоннства в певице еще нет. Слава Богу! Это дело наживное, будет настоящая карьера оперной дивы, появится и апломб, и шик, и стиль. Зато, несмотря на юность, у Москаленко уже есть главное – высокий исполнительский класс. Как говорится, все по-взрослому, никаких домашних радостей. Для того, чтобы оказаться на таком уровне, настоящий оперный, то есть полетный, большой, объемный, и, безусловно, красивый голос певицы, а также совершенная школа, которой она оснащена – это данные не обсуждаемые. А вот способность к росту и степень профессионального, музыкантского сознания, это навыки не безусловные, но необходимые в обязательном порядке, ибо без них настоящая большая карьера просто не состоится. Светлана Москаленко полгода назад, на Байкальском конкурсе, впечатлила не только вокальной и артистической свободой, но свободой возможностей, в том смысле, что ее способность петь многое и разное была очевидна. И на концерте тоже Байкальского, но теперь уже фестиваля, Москаленко  это отсутствие границ и «потолка» вновь продемонстрировала, исполнив десять вокальных номеров сколь виртуозных, столь и разноплановых по эмоциям, жанровым и стилевым особенностям. В программе были и миниатюры: Моцарта, Сен-Санса, Каччини; и обязательные арии Верди и Доницетти; и лирико-романтические французы Делиб и Оффенбах; и русская музыка, представленная Рахманиновым и народной песней. Из них только три вещи: романс Рахманинова «Здесь хорошо», ария Джильды («Риголетто») и ария Лючии («Лючия ди Ламмермур») были в репертуаре Москаленко уже на конкурсе. Учитывая же всю конкурсную программу из восьми вокальных произведений и программу фестивального концерта понятно, что в репертуаре, как минимум, полтора десятка номеров. Уже одно это заставляет очень сильно уважать певицу, ибо мы-то привыкли, что у нас артисты годами, десятилетиями поют одни и те же две-три партии, три-четыре арии, четыре-пять песен, да еще и умудряются с таким багажом становиться заслуженными и народными, или слыть, опять же годами, подающими бесконечные надежды. 

 Светлана Москаленко практически спела 2-актный спектакль, легко переходя от драмы к лирике, от элегических красок к комическим, от интимной доверительности интонации к широкой патетике. И было совершенно понятно, что все это лишь часть творческого арсенала артистки. Причем, для Москаленко предметом искусства является не сам по себе ее прекрасный голос, а искусство бельканто. Однако и бельканто не самоцель, а уже инструмент, поскольку вся эта бесконечно струящаяся кантилена, эти изысканные переходы от регистра к регистру, от одного темпа к другому, от форте к пиано, все это средства создания образа, характера, атмосферы произведения. Певица легко и точно входит в необходимое, предложенное музыкой и сюжетной коллизией, состояние и умеет его с помощью исключительно вокальных возможностей не только удерживать, но и варьировать. И в этом безоговорочно убедительна. Но, самое главное, Москаленко не поет различную музыку одним звуком, как небезысвестная Фрося Бурлакова, чем грешат практически все наши исполнители. Её можно слушать без конферанса и легко понимать, когда звучит Верди, а когда Моцарта, поскольку певица не только знает и понимает стилистические нюансы музыки разных времен, разных композиторов и разных эстетических эпох, но и владеет этими разными вокальными стилями. Сегодня это редкость. Но еще более редкий случай, когда вокалист слышит и слушает не только себя, но и музыку! 

О феноменальной «глухоте» певцов к музыке, немузыкальности, как распространенном явлении, во время Байкальского конкурса рассказывала Тамара Новиченко. Понятно, что ее ученица поет, прежде всего, музыку, а не ноты и свой, безусловно, замечательный голос. К сожалению, для многих наших певцов характерны именно любование своим голосом и его бессмысленная эксплуатация. Что, как известно, ничего общего с искусством не имеет. Неслучайно, та же Новиченко говорила, что Бурятия поражает голосистостью, природной красотой голосов, но, к сожалению, к красоте очень редко приложена хорошая школа. Собственно, приоритетность музыки, стилистическая культура и постоянство творческого роста, это и есть «три кита» на которых стоит профессионализм артистов Большой Оперы, и который отличает их от всех остальных. Москаленко поет стильно, рафинированно, и очень умно, претендуя именно на большую во всех смыслах оперу. Именно в отрывках из полнометражных произведений ей наиболее комфортно, и чем серьезней и сложнее партия, отрывок из которой представляла певица, тем ярче и объемнее он был. Каждая, прозвучавшая в концерте ария, это самостоятельный, законченный номер, и в то же время он нес в себе целостность того музыкального и драматургического полотна, к которому ария принадлежит, а готовность артистки развить отрывок в партию, в роль, считывалась с первых звуков голоса. 

Солисты нашей оперы Мунхзул Намхайн и Бадма Гомбожапов, уступив Светлане Москаленко львиную долю концерта и зрительских восторгов, тем не менее, доказали, что их II и III премии на Байкальском конкурсе вокалистов не были политическими. Они профессиональны и талантливы как вокалисты, музыканты и артисты. Практически во всех своих номерах они были убедительны, и даже если какие-то звучали не так, как хотелось бы, или по эмоциональному содержанию казались неточными, то, к счастью, это вопрос множественности трактовок, а не их отсутствия. Оба певца как раз и выделяются в труппе солистов оперного тем, что не отделяют свою вокальную одаренность от театрального контекста, не боятся его, не чуждаются. Бадме Гомбожапову вообще наиболее комфортно в тех номерах, где есть музыкальная драматургия, и где ему понятен внутренний сюжет и его развитие. Так, самым лучшим номером в исполнении Гомбожапова стала баллада Глинки «Ночной смотр». Однако, в то же время песни, так сказать, советских композиторов, где в отличие от оперных арий разворачивается не состояние, а явный сюжет, оказались самыми неудачными. Само их появление в программе концерта, было каким-то неуместным, а наличие в репертуаре певца, мягко говоря, странным. В мировом оперном наследии басовых партий, конечно, гораздо меньше, чем сопрановых, но они все же есть, и, например, конкурсная программа Гомбожапова была не просто обширна, согласно условиям конкурса, но и объемна – она представляла певца эффектно и многогранно. Странно, и жаль, что хотя бы часть ее не прозвучала в фестивальном концерте. Программа Мунхзула Намхайна была более логична и более академична, но вот исполнение было однообразно драматичным, даже там, где нужна была бы чистая лирика или элегичность. Правда, все было с избытком компенсировано дуэтом Джильды и Риголетто, где хватило бы музыки и удивительного вокального партнерства Мунхзула и Светланы Москаленко, так гармонично звучали их голоса. Но певцы добавили к этому и актерского взаимодействия, захватывающе эмоционального и искреннего. 

В общем, концерт был прекрасный, но, к сожалению и недоумению, зал был полупустой. Да, концерты академических вокалистов у нас непопулярны, хотя бы потому, что наша публика, несмотря на любовь к певческому искусству, к филармоническому вокальному музицированию, увы, равнодушна. Да и откуда быть любви? Средоточие академических вокалистов у нас в оперном театре, а там не до повышения класса певцов и класса публики - там увлечены устройством певческих солянок, а не сольников, а также восстановлением репертуарной рухляди. С другой стороны, у нас ведь два учебных заведения творческого толка, где учат вокалу – одни только студенты могли составить приличную аудиторию фестивального концерта. Но, видимо, посещение концерта вокалистов на вокальных отделения ВСГАКИ и колледжа искусств не рассматривается как форма обучения. 
Не было также и прессы, но это уже «добрая» традиция местных СМИ, не посещать события, действительно, культурные. Зато другой концерт фестиваля – Вечер русского романса, прошел с аншлагом. Концерт этот привезли на фестиваль артисты из Петербурга – руководитель фонда «Петербургский романс», организатор конкурса «Весна романса» Галина Ковзель, солист Мариинского театра, председатель жюри конкурса Владимир Самсонов, и лауреаты конкурса Наталия Михайлова и Жаргал Маладаев, наш земляк, студент Петербургской консерватории. Концерт прошел с предсказуемым зрительским успехом, который был обеспечен прекрасным вокалом, хорошо сделанными номерами, грамотным сочетанием узнаваемых и совершенно неизвестных публике романсов и песен. 
 
Русский городской романс - явление в музыке и культуре совершенно особенное, трудно объяснимое: мелодии, часто незамысловатые, слова и мысли, преимущественно банальные, сюжеты трафаретные, каким-то непостижимым образом, производят в душе и сознании действие катарсическое… Правда, замечено, что таким воздействием романс обладает только, когда исполнителю удается не зайти за тончайшую грань, которая отделяет в романсе высокое от пошлого. И, как ни странно, чем меньше у артиста вокальных возможностей, тем больше оттенков чувств, красок, смыслов, нюансов, интонаций, способны они вытащить из тех тривиальных историй, которые заключены в городском романсе и песнях. Примеры тому – Вертинский, Изабелла Юрьева, Вадим Козин, Шульженко, Утесов, Бернес. Совершенно блистательно пели и поют романсы драматические артисты – Елена Камбурова, Александр Хочинский, Алиса Фрейндлих, Андрей Миронов… 
Словом, романс, такой жанр, где одной красоты, силы и громкости голоса, как ни странно, недостаточно. Чтобы простые слова и простые мелодии обрели особый смысл, нужны интеллект, кругозор, культура, музыкальность, мастерство, темперамент, жизненный и духовный опыт, чувство юмора и самоирония. Вот таким творческим и человеческим багажом надо обладать, чтобы стать в романсовом исполнительстве убедительным и не смешным. 
Жаргал Маладаев, который вызвал особый, вполне понятный интерес публики, пока обладает только голосом. Сложно сказать, оперным или камерным – пение в микрофон дезориентирует. Но по широте диапазона и красоте тембров голос Маладаева удивительно напоминает голос Муслима Магомаева. К этому следует добавить вполне героические, в смысле сценичности, внешние данные – отсутствие толстых лоснящихся щечек и животика, которые так НЕ украшают наших певцов и напрочь лишают их сценической убедительности. И на этом похвалы, пожалуй, заканчиваются. К этим замечательным данным еще требуется приложить столько школы и культуры! Несмотря на службу в хоре ленинградского военного округа и учебу в консерватории, Маладаев по-прежнему поет в самодеятельной манере – равномерно громко. Ведь в массовом сознании хорошо, красиво петь - это петь громко. При этом будущий певец, естественно, не слышит музыку, да и себя, похоже, тоже не очень хорошо слышит, и потому не- адекватно оценивает особенности своего голоса. Наиболее красивы у него «низы». Тут благодаря только одной природе тембра, вязкого, плотного, бездонного, у Маладаева возникает романсовая интонация – обволакивающая, интимная, загадочная. Но певец с нескрываемым удовольствием прямо-таки выпрыгивает в громкую, форсированную эксплуатацию «верхов» - звонких, чистых, но таких жестких, таких чуждых природе исполняемых произведений, таких неуместных и таких назойливых! А в них еще столько необработанного металла, что умнее было бы до поры до времени не выставлять их напоказ. И как можно быстрее перестать любоваться собой и своим голосом, и учиться, учиться, учиться… 
 Музыке, вокалу, профессионализму, жизни. Впрочем, успех у земляков и родственников – вещь неизменная, не требующая никаких усилий и развращающая. Сколько певцов принесли в жертву этому сомнительному успеху свой природный дар, тому в нашем местном вокальном мире тьма примеров. Ситуацию здесь абсолютно точно характеризуют слова известного киноактера Михаила Ножкина: «Звезд и Великих много, а профессионалов мало»! Однако, благодаря Рождественскому фестивалю мы видим примеры того, каких высот и успехов в профессии и в искусстве можно достичь, если к природной одаренности приложить голову, а к амбициям отсутствие иллюзий. Нам же пришла пора расстаться с разрушительными иллюзиями о том, что мы край прекрасных певцов. Это не так. Это вчерашний день. Прошлый век. Сегодня из сонма наших заслуженных и народных вокалистов только 3-4 солиста соответствуют требованиям современного вокального искусства, современного оперного театра. Однако, человеческий и профессиональный потенциал даже этих лучших, их вокальная, физическая, артистическая форма, вряд ли смогут выдержать конкуренцию на оперном рынке не то, что мира или европы, но даже страны. На этой арене счет не улан-удэнский, а гамбургский. Другого в искусстве не бывает. Нам, конечно, ничто не мешает считать, что наш, улан-удэнский счет правильнее, и продолжать превращаться в край непуганых… Или же мы наберемся мужества, перестанем жить заслугами прошлых поколений, и начнем движение в сторону сегодняшнего сознания. Но и самому фестивалю, несмотря на «детский» возраст, явно пора уже совершенствоваться и что-то менять… Очень хочется, чтобы следующий, IV Байкальский Рождественский фестиваль стал масштабнее, ярче, неожиданнее. Ведь, если мы вглядимся пристальнее, то увидим, что наиболее динамично работает сегодня именно филармония, замечу, не обладая ни реконструированным зданием, ни новой репетиционной базой, ни миллионами рублей на свои проекты и постановки. При этом, не скандаля и ничего не клянча. Надо полагать, поэтому все силы тут уходят на главное – на работу, на искусство. А значит, от IV Рождественского фестиваля точно надо ждать сюрпризов.

 

Рождественскому фестивалю пора уже что-то менять...

 

 

 

 

 

 

 

24.01.2012 Автор: Туяна Николаева