– В этом году пять лет, как ты идеолог «Голоса кочевников». Как ты изменилась за это время сама, твой подход к фестивалю, и что с ним происходит сейчас, какой у него период в развитии?

– Я стала ещё лучше, прекраснее и веселее. (Смеётся). А если серьёзно, то я приобрела большой опыт и многому научилась. Познакомилась с большим количеством интересных людей, побывала на разных фестивалях мира, на крупнейшей международной ярмарке музыки. Я обрела уверенность в том, что способна отличать хорошую музыку от плохой, талантливую от бездарной. Но при этом остаётся неизменным моё восприятие музыки – я по-прежнему её чувствую, воспринимаю не умом, а кожей, сердцем, нутром.

Фестивалю в этом году пять лет, и с этой датой завершается определённый этап его развития. Я надеюсь, что за пять лет «Голосу кочевников» удалось сформировать своё лицо, свою аудиторию, кстати, достаточно обширную. У фестиваля появились поклонники, о нём знают за рубежом. Но теперь нужно сделать следующий шаг, чтобы на него захотели поехать из-за рубежа. Потому что по содержанию фестиваль «Голос кочевников» ориентирован как раз на эти внешние задачи, а существует он в условиях мероприятия, направленного на решение задач внутреннего характера.

Смысл его создания был в том, чтобы привлечь туристов в Бурятию. Чтобы это сделать только за счёт музыкальной составляющей, нам нужно приглашать в Бурятию звёзд мирового масштаба. Но сегодня мы не готовы их принять. У нас нет ни соответствующей площадки, ни оборудования, ни финансовых ресурсов, ни репутации «крупнейшего престижного фестиваля мира», куда любая звезда с удовольствием поедет и не испугается.

Есть другой путь – создать фестиваль-конгломерат, который объединит музыку, танец, искусство и, как это ни странно, еду. Иными словами, фестиваль «хлеба и зрелищ». Но и здесь нужны совсем другие ресурсы.

Я знаю, что ходят мифы о том, что якобы на «Голос кочевников» выделяют миллионы рублей. Это неправда. Хотя такие суммы нормальны для масштабных проектов. Важно только понимать, какие цели мы перед собой ставим и какие задачи хотим решить за счёт того или иного мероприятия. Фестивали – это не просто концерты для развлечения, фестивали решают массу задач. Я не говорю о высоких материях, как просветительство и пропаганда толерантности и дружбы между народами и сохранение национальных традиций. Это само собой. Я говорю о вполне прагматичных вещах, таких как привлечение в регион новой аудитории, развитие малого предпринимательства, гостиничного бизнеса, сервиса, формирования имиджа республики, как комфортного места для интеллектуального и экологичного отдыха, где можно совместить приятное с полезным. В связи с этим «Голос кочевников» должен либо сделать шаг вперёд и развиваться в этом направлении, либо мы должны закрыть этот проект.

– Как думаешь, фестиваль влияет на местную музыкальную среду? Когда он начинался, ты часто говорила о том, что хотела бы, чтобы местные музыканты услышали другую музыку, поняли, что, кроме панк-рока, бывает что-то ещё, захотели это «что-то ещё» делать… В том числе потому, что достойных представителей Бурятии в world music, кроме «Намгар», нет.

– Честно сказать, особых влияний на музыкальную среду я не вижу. Может, оно и есть, но не явное. Зато я вижу влияние на среду культурную. Мы ставили задачу создать новое пространство общения, вот оно действительно стало формироваться. Проявились люди, которые хотят узнавать что-то новое, получать от этого удовольствие, и фестиваль таких людей объединил. А ведь это интеллектуальное ядро нашего города и республики, которое может что-то создавать, придумывать. Это среда, в которой люди могут говорить на одном языке, понимать друг друга, говорить о литературе, кино, музыке и не только говорить, но и ходить на концерты! А ещё эти люди, я уверена, добрые, они никому не сделают зла. И чем таких людей будет больше, тем лучше всем нам будет жить.

– Ты сама сначала увлеклась world music, а потом в твоей жизни появился «Голос кочевников», или ты в процессе работы над фестивалем распробовала эту музыку, стала получать от неё удовольствие?

– Фестиваль «Голос кочевников» мы, а именно: Жанна Дымчикова, Баярма Жалцанова и я, начали делать по заданию министерства культуры Республики Бурятия. Скажу честно, на тот момент я не слишком была просвещённым человеком в области world music, фольклора, не скажу, что мне это было жутко интересно. Я слушала другую музыку – экспериментальную, электронную, альтернативу, рок, очень много авангарда, атональную музыку, а world music была параллельным миром, в который я не ходила. Началось всё с бурятских песен, мелодии которых меня очаровали, я полюбила пение Бадма-Ханды Аюшеевой, о которой сделала в своё время программу на местном телевидении. Потом полюбила тувинские песни. После первого же фестиваля захотелось расширить аудиторию зрителей и географию участников. Тогда и родилась идея «кочевников» как символа движения и свободы. Позже мне стали попадаться сочетания, эксперименты, среди которых одним из первых помню совместное выступление «Хуун-Хуур-Ту» и знаменитого струнного квартета Kronos Quartet. В результате родилась идея «этнофутуризма», то есть взгляд на фольклор не через призму прошлого, а будущего. В перспективе хочется вообще отойти от всяческих рамок и делать фестиваль просто хорошей музыки – скажем, музыки мира, где может быть всё что угодно, кроме попсы – искусственной, под «фанеру», скучной и примитивной. Самое главное – музыка должна быть живой!

– Одних из участников фестиваля в этом году – тувинских «соколов» – группу «Хартыга» ты представила в соцсети очень громко: «Вот та молодая шпана, что сотрёт нас с лица земли». Чем тебя так покорили эти тувинские музыканты?

– Так же у меня было с тувинцами «Аржаан» – фольклорной группой студентов Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств, которые выступали на первом «Голосе кочевников»… Видишь, слышишь, и в тебе как будто лампочка вспыхивает – начинаешь улыбаться от эмоций, которые цепляют. У меня ощущение, что внутри действительно вспыхивает свет, от них идёт энергия – бам, и тебя пробило, ты влюбился. Так же было и с «ДахойБрахой», которую я впервые услышала в Интернете. Солист «Хартыга» очень статичный, он ничего из себя не корчит, сидит на стуле, поёт и играет, его лицо даже мимически не окрашено, но в его сосредоточении, голосе есть такая мощная энергия, сила, уверенность, которая не может не восхищать. Она действует как магнит. Музыкантам «Хартыга» интересно то, что они делают, они сами получают от этого удовольствие. Да, и то, что все они профессиональные музыканты, играют в духовом и симфоническом оркестрах Тувинской филармонии. Музыка – это обмен энергиями. Почему на фестивалях люди счастливы? Они заряжаются энергией, благодаря которой потом живут.

– Кто ещё представит музыку Азии на фестивале в этом году? Ведь как стало понятно за прошедшие несколько лет, для местного зрителя азиатская музыка в программе «Голоса» представляет особенный интерес.

– Специально приедет ди-джей Carmen Rizzo, продюсер и композитор, который работал с большим списком интересных артистов. Мы хотим, чтобы он поработал вместе с Алдаром Дашиевым и группой «Урагшаа-Этно». Всё для того, чтобы познакомить его и наших музыкантов с другим музыкальным мировоззрением, что тоже способствует развитию. К нам приедет большой десант из Монголии – пятеро мужчин и пять женщин, именитых мастеров протяжного пения, в их числе – прославившаяся на весь мир певица Надмит, голос которой можно услышать в первых треках легендарного проекта Enigma. Поскольку это пятый фестиваль, и это «Голос кочевников», мы хотим одну концертную программу посвятить именно «Голосу», во всей красе показать древнее искусство протяжного пения монголоязычных кочевых народов. Хотим привлечь наших молодых певиц – Валентину Наханцакову, которая сейчас учится в Монголии, Арюхан Будаеву.

– Решение спустя два года снова пригласить украинский этно-хаос бэнд «ДахаБраха» связано с тем, что у музыкантов появилась успешная совместная программа с белорусским инструментальным трио Port Mone? Насколько я помню, ты видела концепцию развития фестиваля в неповторяемости участников… Но не могу не заметить, что остаться равнодушным к «ДахаБраха» после их живого концерта практически невозможно, а их совместный с Port Mone альбом «Хмелева project» имеет любопытное, ни на что не похожее звучание.

– Фестиваль пятый – юбилейный, была даже идея собрать всех участников за пять лет, но это нереально, потому что бюджет не позволяет. Стали думать: кто из них совершил здесь настоящий прорыв – музыкальный, эмоциональный? «ДахаБраха». При отсутствии громкого – электрического звука, с детской гармошкой, барабанами и виолончелью они покорили публику. Вот пример сочетания голоса, интеллекта, идеи, искренности в том, что ты делаешь. Я видела, как их принимают в Европе, их рост за это прошедшее время. И у них самих есть тяга к нашей местности – они с удовольствием едут к нам, отказавшись, возможно, от других, более престижных, предложений. На самом деле, они, по-моему, были уже на всех самых престижных фестивалях. Ну и, конечно, мы снова хотим подарить публике эту энергию, идею, концептуальность. И потом, славянское направление на фестивале ведь не было особо представлено, а тут ещё и белорусы. В общем, на «ДахеБрахе» сошёлся клином белый свет, что называется.

– Если «Хартыга» с тувинского «сокол», то Valravn – имя ворона, датского фольклорного персонажа, напитавшегося останками погибшего в битве короля или вождя и приобретшего благодаря этому сверхъестественные способности. Что привлекло тебя в датчанах Valravn? Тягучий вокал солистки группы Анны Катрин Эгилстрёд? Напоминающий голос Бьойрк, но более плавный, не такой экспрессивный, он органично вплетён в общий музыкальный рисунок, довольно причудливый. Да и вообще – нордический фолк – редкое явление в программе «Голоса».

– То же, что и тебя, ты всё описала. Единственное, они написали, что приедут к нам в другом составе, что это их прощальный тур, после которого они пойдут каждый своим путём. В Улан-Удэ Valravn выступят со струнным трио Sirenerne, представят материал с обоих своих альбомов в новой аранжировке для трёх виолончелей, вокала, сэмплов и перкуссии. Это совсем другой мир, менталитет, другая музыка и звучание. Я была в Дании, там это чувствуется – дождь, вереница людей на велосипедах, в чёрных одеждах, парках, жокейских сапогах, и туманы, туманы такие, и фонари сквозь эти туманы. Мистика, да и только. Что-то такое холодное, нордическое… Очень красивое!

– А лёгкий и в то же время темпераментный саунд проекта Kottarashky & The Rain Dogs как будто бросает вызов чувствам! Что ты думаешь об этой музыке и её эстетике? По-моему, от ребят звучно веет духом свободы, такой европейской хулиганской непосредственности одновременно с неподражаемым внутренним содержанием…

– Мне нравится Том Уэйтс, и когда я впервые услышала в Интернете музыку Николы, то обнаружила в ней фразы из Тома Уэйтса, ещё подумала, что влияние явно чувствуется. А когда мы случайно встретились с ним на Womex (WOMEX – сокращение от WOrld Music EXpo – международная выставка в сфере поддержки и развития мировой музыки. Экспозиции ежегодно проходят на разных площадках по всей Европе. Выставка собирает воедино ярмарку, конференции, рынок кинопродукции, сетевых сессий и наград. – Прим. автора.), и я спросила, любит ли он Тома Уэйтса, он сказал, да. Раньше он выступал один, как электронщик, а потом с ним стали играть музыканты из группы The Rain Dogs, а так, кстати, называется один из знаменитых альбомов Тома Уэйтса. Да, это очень позитивная балканская музыка, в которой много чего намешано, под неё можно танцевать, поэтому она будет звучать на нашем пикнике в Этнографическом музее 13 июля. В принципе, танцевать можно под всю музыку, которая будет в тот день представлена. Под москвичей – медленные танцы. (Смеётся). А у Kottarashky интересная музыка, небанальная. Я вообще не люблю банальности.

– Ну и, кажется, особый трепет вызывает у тебя молодой подмосковный творец из The Retuses, призрачно играющий инди-фолк с товарищами, потоком сознания читающий со сцены Есенина, не глядя на зрителя… Романтика?

– Ну да, романтика. Клянусь, я была удивлена, что в Улан-Удэ знают эту группу. Я её до сих пор не знала, а оказывается, у них тут куча поклонников. Они прекрасно исполняют Есенина, по-особенному, как-то органично вписался он в их репертуар. До сотрудничества с независимым музыкальным лейблом «Снегири» музыку свою Михаил Родионов, солист группы, создавал в домашних условиях, но это получилось талантливо. Пример того, когда можно не ждать денег, а творить – дома, мелодичный, меланхоличный акустический фолк. Атмосферная музыка, нестандартный инструментарий – гитара, баян, тромбон, гавайская гитара – укулеле. О себе Михаил говорит, что раньше, как большинство его ровесников, он признавал лишь английские тексты, но вдруг в его жизни появился Есенин, потом Гумилёв, а потом и Серебряный век – стало интересно петь на русском. Музыкальная палитра фестиваля «Голос кочевников» весьма разнообразна, так что каждый найдёт для себя источник энергии для жизни.