«Есть контакт!»: салонный концерт закрыл камерный сезон в Бурятской филармонии

28.06 2016

Сезон 2015–2016 в Бурятской филармонии выдался богатым на камерные концерты. Улан-Удэ почтили вниманием Андрей Коробейников и Владислав Песин, Александр Рамм и Филипп Копачевский, Дмитрий Маслеев и Граф Муржа, Московский ансамбль современной музыки (МАСМ) и ансамбль старинной музыки «Мадригал». Несколько выступлений в качестве дирижера и в качестве альтиста дал Владимир Ткаченко — солист Бурятской филармонии. Концерт 27 июня подвел итог уходящему сезону. Пять лучших академических исполнителей Бурятии представили программу-десерт,  нечто невыразимо приятное для слуха, одновременно неуловимое и простое.

Звучала музыка немецкого барокко — трогательный анахронизм, не кокетливый, как французский, не пылкий, как итальянский, но по-германски назидательный, с самым серьезным видом взывающий к Богу умопомрачительными фиоритурами, танцевальными ритмами и изысканными мелодическими завитками. А вы не знали, что барокко — это о Боге? Теперь знаете. 

Владимир Ткаченко (альт), Дарья Станишевская (скрипка), Анна Копылова (фортепиано), Алексей Самусенко (альт) и Сергей Струков (гобой) прикоснулись к практически не исполняемым в Бурятии дуэтам и трио Вильгельма Фридемана Баха (старшего сына Иоганна Себастьяна) и Георга Фридриха Генделя. Логичным «разрешением» концерта стал солнечный классицизм Моцарта и пленяющий хрупкостью и тонкостью линий — в противовес вселенским масштабам главного немецкого романтика Вагнера — камерный романтизм Августа Клюгхардта.

Но изюминкой вечера стал не репертуар, ибо удивлять и открывать слушателю интереснейшие произведения — вполне рядовая по меркам филармонии функция. Удивительное заключалось в формате самого концерта. Вообще-то камерный концерт способен приобретать любые формы. Это может быть интеллектуальная беседа о космизме Скрябина или завороженное впитывание мелодий Шопена, просмотр авторских видеоработ под соусом музыкального минимализма и авангарда или шоу с танцами под кантиги XII века, когда под уханье барабанов со сцены несется нечто вроде «Я не вижу ваших рук!» — само собой на латыни или провансальском.
Всё это зрители могли наблюдать в филармонии в течение сезона. Напоследок было решено провести камерный в первоначальном значении слова вечер, максимально близкий к музыкальным вечерам в гостиных, где сочинения того же Моцарта и Генделя нередко впервые были представлены на суд избранной публики. Казалось бы: убрали кресла, поставили полукругом столики, подали чаю с конфетами — эка невидаль. Но если вы никогда прежде не слушали по-настоящему качественную музыку в по-настоящему хорошей акустике, сидя вот так, в расслабленной позе, словно в гостях у друзей, а не в общественном месте, то вы удивитесь, как меняется восприятие звука от изменения пространства.
 

Когда зритель — не рукоплещущая масса, а человек, обожающий музыку, он становится равноправным участником концерта. Каждый жест становится значительным, летящим к музыканту, весомым, как слово. Даже редкое позвякивание чайной чашки о блюдце здесь кажется правильным и органичным. Но, конечно, меломаны — народ особый. Никаких аплодисментов между частями произведения и телефонных звонков, никакого надрыва в финальной овации, всё чинно и интеллигентно. 

Зато как отзывчив к музыке этот сдержанный, на первый взгляд, слушатель! Настоящего меломана выдают мечтательно-счастливые глаза, а еще интуитивное стремление прижать руку к груди, чтобы сохранить рожденное музыкой чувство наполненности, значимости момента, когда иголки разбегаются по нервам, а дыхание мгновенно запирают на ключ. На этих зрителях держится академическая музыка во всем мире, эти люди идут за музыкой, как за хлебом насущным, музыка помогает им жить, дает радость и силы. И кто как не эти зрители достойны, чтобы музыканты хотя бы иногда, хотя бы раз в сезон играли в их честь. Глаза в глаза, чтобы каждый нюанс отражался от смычка улыбкой или наклоном головы в зале, а жест этот, в свою очередь, летел к исполнителю как безошибочный сигнал: «Есть контакт!».
 
Екатерина ГУДКОВА.