Скрипка сказителя

24.11 2015

Концерт Павла Милюкова и Эмина Мартиросяна прошел 23 ноября в Бурятской филармонии.

Скрипача Павла Милюкова и пианиста Эмина Мартиросяна ждали. Ждали те, кто смотрел трансляции конкурса Чайковского, кто следит за перемещениями известных дирижеров и больших оркестров. Ждали, потому что было понятно: это мировой уровень. Проект Министерства культуры России «Звезды XXI века», в рамках которого проходил этот концерт, другого и не предполагает.

Публика немногочисленная, но понимающая, трепетно выдерживала паузы между частями, ловила каждый звук, каждый поворот настроения. Общение по душам в такой ситуации просто не могло не сложиться. Добавьте к этому прекрасную акустику зала филармонии (в этом отношении сидящим в последних рядах повезло даже больше: звук там еще богаче) — и вот она, мечта меломана!

Павел Милюков — музыкант-повествователь, точнее даже сказитель. Его скрипка, разменявшая третье столетие, не поет человеческим голосом, как инструмент Вадима Репина, не режет ножом по живому, как скрипка Сергея Крылова. Она рассказывает. Темным, благородным, как выдержанное вино, тембром. В шестой сонате Бетховена она беседует со слушателем чинно, с достоинством королевы. Кажется, скрипка подчиняет величавым спокойствием не только зал, но и самого скрипача. В этот момент понимаешь трепетное отношение любого музыканта к своему инструменту: подчас невозможно понять, кто из них ведущий, а кто ведомый.

В ре-минорной сонате Брамса скрипач преображается: вместо учтивого придворного перед нами мыслитель и мечтатель. Но этот мечтатель не кажется юным. Даже в романтической сонате ля-мажор Сезара Франка он говорит голосом не юности, но зрелости. Разговорные интонации особенно явственно проступают именно в заключительной сонате: скрипка то бросает риторический вопрос, то заходится возбужденной скороговоркой, то начинает упорно твердить, словно повторяя про себя что-то очень важное, самое главное…

И над всем этим фигура скрипача: театрального и даже вальяжного в пластике, перелистывающего ноты по-актерски рассчитанным движением смычка, но совершенно искренне обнимающего зал своей энергетикой, доносящего мысль от сердца к сердцу. В музыке этот лицедей мыслит на редкость трезво и здраво. Он не захлебывается на кульминации, его не сносит волной эмоций. Как тут не вспомнить про чекиста, который должен иметь холодную голову и горячее сердце. Каждый нюанс, каждый изгиб, каждый знак вопроса, запятая или многоточие (ах, как Милюков любит эти многоточия!) расставлены рукой даже не музыканта, а дотошного литературного редактора. И снова невозможно избавиться от сравнений с языком. Сами приходят на ум произведения Прокофьева и Шостаковича — точно так же доходчиво, узнаваемо передана в них человеческая речь. Возможно «разговорная» манера интонирования, которая отличает Павла Милюкова, обусловлена не только «грудным» тембром его скрипки, но и интересом к творчеству именно этих композиторов.

Эмин Мартиросян, исполнявший во всех трех сонатах партию рояля, проявил себя как чуткий, внимательный партнер. Его игру можно назвать «удобной» — как для скрипача, так и для слушателя. Пианист представляется гарантом согласия и взаимопонимания в этом дуэте, «ловит» солиста. Хотя, к чести солиста, скрипка вела свою партию корректно и дисциплинированно, так что «процент точных передач» в этом «матче» был чрезвычайно высок.

Екатерина Гудкова, специалист по связям с общественностью Бурятской филармонии.

Фото Натальи Улановой.