Владимир Ткаченко: «Я не пользуюсь, я создаю»

20.04 2016

25 апреля в рамках IV фестиваля камерной музыки «Pizzicato» в Бурятской государственной филармонии даст сольный концерт альтист, дирижер, основатель и руководитель Молодежного камерного оркестра Бурятии Владимир Ткаченко. Незадолго до концерта мы встретились, чтобы поговорить о том, можно ли развивать академическое исполнительство вдали от музыкальных столиц.

Музыкант предложил встретиться в особом месте. Лысая гора – самая высокая точка Улан-Удэ, откуда открывается вид на уютно устроившийся в долине Селенги город.

- Я часто сюда приезжаю, - признается Владимир. – Давайте пройдемся, - кивает на венчающий гору величественный дацан Ринпоче Багша.

Прежде чем зайти в буддистский храм, следует обойти территорию дацана по часовой стрелке, т.е. совершить «гороо». Таким образом человек накапливает энергию и очищает ум. У здешней тропы гороо символичное название – «Дорога долгой жизни». Вот мы уже идем по ней, беседуя о перипетиях, приведших крымчанина, выпускника Санкт-Петербургской консерватории в Бурятию.

- Расскажите о своем творческом пути.

- Я родился в Алуште, там начал заниматься на скрипке. После окончания Харьковской средней специализированной школы для одаренных детей, где я учился уже как альтист у Сурена Качаряна, поступил в Санкт-Петербургскую консерваторию в класс Алексея Людевига. В консерватории на базе класса Александра Рихтера у нас сложился квартет из студентов – «Conservatorium Quartet». Также обращались за консультациями к Владимиру Овчарику – примариусу квартета имени Танеева, выдающемуся музыканту. Поступили в аспирантуру — до этого в Петербургской консерватории 15 лет не было квартетной аспирантуры. Чуть позже меня пригласили стажироваться в Университет Северной Айовы.

После Америки была работа в камерном оркестре «Солисты Киева». На базе коллектива как раз создали квартет, и мы вчетвером поехали в турне по Европе. В голландском городе Орландо, на крупнейшем фестивале камерной музыки, нас заметил маэстро Стефан Метц и пригласил в Академию струнного квартета Нидерландов, где мы впоследствии стажировались. Кроме того, я проходил стажировку по классу дирижирования в Италии у маэстро Марко Беретта.

- Если не ошибаюсь, именно в Голландии вы приобрели альт, на котором сейчас играете?

- Да, судьба свела меня с этим инструментом в Амстердаме. Меня отвели к старому скрипачу из оркестра Концертгебау. У него была коллекция инструментов. Я стал пробовать разные – всё не то. Тогда он сказал: «Я знаю, что нужно» и вынес мне альт. Я, как только взял его в руки, сразу почувствовал: «Это то, что надо!». Но в ответ услышал: «Этот инструмент не продается». Через год владельца все же уговорили продать мне этот альт. Его создали в середине XVIII века в Миттенвальде, школа Клотца. Он много лет молчал, прежде чем попал ко мне, и потом раскрывал свой звук постепенно, почти год.

- И как же этот редкой красоты инструмент оказался на бурятской земле?

- В 2011 году меня пригласил поработать Антон Лубченко. Он в то время возглавлял Бурятский театр оперы и балета. Помню, у меня даже мысли не возникло, что я задержусь здесь надолго.

- И ведь не просто задержались, а создали новую творческую единицу. В Бурятии нет полноценного симфонического оркестра. Не секрет, что филармония в Улан-Удэ не имеет своего музыкального коллектива, в оркестре оперного театра колоссальная нехватка музыкантов. Но факт остается фактом. В 2014 году вы создали буквально с нуля Молодежный камерный оркестр.

- Да, в нем играли студенты колледжа искусств. Многие ребята поступили в консерватории, сейчас продолжают образование в других городах. Я рад, что они развиваются, но Молодежный камерный оркестр Бурятии остался без музыкантов. В этом году на помощь пришли наши соседи из Монголии. Мы дали несколько концертов в Бурятской филармонии объединенным составом студентов колледжей Улан-Удэ и Улан-Батора.

В феврале этого года сыграли в Улан-Удэ «Времена года» Вивальди и Пьяццоллы с оркестром Монгольской филармонии. Солировали замечательные музыканты Владислав Песин и Граф Муржа. Зал был переполнен. О чем это говорит? О том, что публика соскучилась по такой музыке, по качественному профессиональному исполнению. Да и концерты Молодежного камерного оркестра собирают залы. У нас уже появился свой зритель, очень приятно видеть с каждым разом все больше знакомых лиц. Правда, есть опасения, что наш мартовский концерт с Объединенным молодежным оркестром Бурятии и Монголии был последним. По крайней мере, в обозримом будущем продолжения проекта не предвидится.

- По какой причине?

- По причине отсутствия финансирования. Бурятская филармония развивала этот проект за счет субсидии Министерства культуры Бурятии.  Но  деньги заканчиваются, а без государственной поддержки одна филармония не сможет его продолжать.

- Нет желания уехать туда, где можно в большей степени удовлетворить свои творческие амбиции?

- Понимаете, мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь. Я не пользуюсь, я создаю. Это очень сложно – создать из ничего, заставить музыкантов поверить в свою профессию, в себя. Они начинают по-другому оценивать ситуацию, в их жизни многое меняется.

- Реально ли для музыканта достаточно высокого уровня, долгое время работающего на периферии, сохранять профессиональную форму?

- Этот вопрос я задаю себе каждый день. Я могу критиковать что-то вокруг (в Улан-Удэ мне многое не нравится в плане исполнительства). Но когда я беру инструмент в руки, себя критикую в тысячу раз больше. Самое важное в этом деле – понимать, хорошо или плохо то, что ты делаешь. Как это понять? Должен быть воспитан вкус. В процессе обучения в тебя должны быть заложены правильные исполнительские ориентиры.

- У всех профессиональных музыкантов работает этот механизм адекватной самооценки?

- Тут скорее не адекватная самооценка должна присутствовать, а заведомо более жесткая. Изначально должна быть установка на поиск недостатков в своем исполнении. Как только говоришь себе, что все было хорошо, ты начинаешь скатываться вниз в профессиональном плане.

Вы вникаете в то, что сейчас происходит в большом музыкальном мире?

- Я ежедневно читаю огромное количество музыкальных новостей. Когда я работал в Европе, это все происходило вокруг меня. Я могу до пяти утра слушать записи – и новые, и архивные, занимаюсь с профессором из Германии. Он много лет преподавал в Берлинской высшей школе музыки, работал по всему миру как дирижер.

- Дистанционно занимаетесь?

- Почему? Он здесь живет.

- ???

- Его зовут Фред Бутткевитц, он ученик Арвида Янсонса и ассистент Курта Мазура. Его супруга родом из Улан-Удэ. Им очень нравится в Бурятии. Профессор Бутткевитц как-то пришел ко мне на концерт, после которого мы познакомились, и я попросил его заниматься со мной. Он невероятно интересный человек, общение с ним само по себе обогащает.

- Вам везет по жизни на учителей?

- Очень! У меня были потрясающие учителя. Я вообще очень высоко ценю понятие «учитель». Это может быть учитель в профессии, учитель по жизни, любой человек, который открывает тебе какую-то дверь

- Поддерживаете отношения со своими педагогами?

- Да, на днях общались по скайпу с профессором Людевигом.

- А со школы друзья остались?

- О, это было замечательное время!  Хотя нас разбросало без преувеличения по всему миру, дружба наша сохраняется. В школе и интернате при ней был жесткий режим, очень строгие дисциплинарные ограничения. Всё было направлено на то, чтобы ученик ничего лишнего не видел, не отвлекался, занимался исключительно музыкой. Но, как вы понимаете, когда есть ограничения, тебе хочется во что бы то ни стало их обойти. Поэтому было много приключений.

Именно там, в десятом классе, я впервые встал за дирижерский пульт. У нас был камерный оркестр, которым руководил дирижер Харьковской филармонии. Он заметил, что на репетициях я все время поворачиваюсь то в свою группу альтов, то к виолончелям, то к скрипкам, нарушаю дисциплину, раздаю всем советы. Не выдержав, он сказал: «Ткаченко, раз ты такой умный, становись за пульт, а я пойду в зал послушаю». А после проведенной мной репетиции посоветовал: «Ты подумай, может тебе когда-нибудь стоит заняться дирижированием».

- Музыкантам традиционно задают вопрос о любимых композиторах. Но альтовый репертуар не слишком обширный. В сольном концерте 25 апреля вы будете исполнять Баха, Хиндемита, Бриттена и Шостаковича. Такой выбор программы говорит сам за себя: для альта активно писали в эпоху барокко и в XX веке. А в XIX веке как будто и немного написано…

- Может быть это связано еще и с тем, что в XIX веке было не так много ярких личностей среди альтистов. В XX веке, когда появились Лайонел Тертис, Уильям Примроуз, Юрий Башмет, для альта стали писать значительно больше. Авторы, безусловно, ориентируются на выдающихся исполнителей-современников.

- Для альтиста Ткаченко пишет композитор Лубченко?

- Да. Мы вообще хорошо понимаем друг друга, зачастую даже не разговаривая. Мы учились в одной школе, еще тогда Антон написал сонату для альта и фортепиано, с которой мы поехали на композиторский конкурс в Санкт-Петербург. Председателем жюри был Андрей Петров. Мы взяли первую премию. После этого Петров подошел к нам и сказал: «Мальчики, вам надо поступать в консерваторию в Петербург». Так мы вместе и переехали. Потом делали много интересных совместных проектов: концерты, записи, премьеры сочинений… Прошлым летом в Австрии я солировал в его новом концерте для альта с оркестром. Это была мировая премьера. Не могу сказать, что, живя в Бурятии, я лишен общения с интересными музыкантами. Мне кажется, сложившийся музыкант всегда может доказать, что он музыкант, благодаря своей игре. География для него значения не имеет.

 

Беседовала Екатерина Гудкова.